Приворот в квартире любимого

Подошла, встала рядом со скамейкой женщина с сумкой в руке. Достала толстый блокнот со множеством закладок. "Вы не откроете?" кивнула на дверь подъезда, не глядя на Вадима, копаясь в своих записях. "Сам жду". Женщина, вздохнув и еще раз сверившись с книжкой, набрала, наклоняясь близко к замку, номер квартиры, нажала на кнопку Приворот в квартире любимого вызова. Долго не отвечали, наконец "кто там?". "К вам врач", раздраженно, устало сказала женщина. "Кто?" переспросил старушечий голос. "Врач!" "Ну вот", подумал Вадим, дверь, запищав, открылась, и он вошел следом за врачихой. В темном, по сравнению с улицей, почти холодном подъезде, у лифта, долго стояли. "Трудно вам стало с этими домофонами по всей Москве?" чтобы нарушить казавшуюся ему идиотской тишину, посочувствовал Вадим. "Да вообще." Приворот в квартире любимого женщина-врач возмущенно покачала головой и шумно выдохнула.

(фрагмент книги: "Эдем, эдем, эдем") Ложусь спать, прочитав на сон грядущий главу из св. Фомы Кемпийского. По-моему, ежедневное получасовое истязание души весьма способствует благочестию.

"На мой взгляд, продолжает ученый, за этим стоит не столько бедность и социальная неустроенность страны, сколько рабская притерпелость к произволу и насилию. Мы не привыкли уважать ни свое, ни чужое человеческое достоинство. Ребенок для нас не Приворот в квартире любимого самоценный субъект, а частица чего-то безличного, что в советское время называли "человеческим фактором", а теперь именуют "демографической проблемой". Если детей нужно рожать главным образом ради того, чтобы не ослабела мощь государства и наши природные богатства не достались другим Приворот в квартире любимого народам, кому какое дело до буллинга? Это всего лишь нормальный способ воспитать в ребенке умение постоять за себя. Неважно, кто его бьет, лишь бы он научился давать сдачи, а еще лучше нападать первым".

Тем временем совместная жизнь омрачилась первой ссорой, возникшей между любовниками из-за сущего пустяка, но продемонстрировавшей тем не менее вспыльчивость потомка рода Дугласов. Альфред подарил Уайльду брошь из бирюзы, усыпанную бриллиантами, которую тот носил Приворот в квартире любимого на манишке. Дуглас счел это вульгарным, а близость с Уайльдом позволила ему сказать об этом с меньшим почтением, чем того был достоин знаменитый писатель. Первый разрыв: Бози хлопнул дверью, остановился в Бристоле, начал размышлять о последствиях и испытал угрызения совести, может быть, даже сожаление. Он телеграфировал Уайльду, который помчался в Бристоль и увез Бози в лондонский "Савой". Через несколько дней Бози снова вспылил, когда Уайльд упрекнул его в неосторожности, из-за которой его знаменитое письмо "Гиацинт" оказалось в руках у Вуда. Бози пришел в бешенство и тотчас уехал к матери в Солсбери. Оттуда Приворот в квартире любимого он снова попытался примириться, и Уайльд написал ему еще одно безумное письмо: "Самый дорогой из всех мальчиков, твое письмо было для меня так сладостно, как красный или светлый нектар виноградной грозди. Но я все еще грустен и угнетен. Бози, не делай мне больше сцен. Это меня убивает, это разрушает красоту жизни. Я не могу видеть, как гнев безобразит тебя, такого прелестного, такого схожего с юным греком. Я не могу слышать, как твои губы, столь совершенные в своих очертаниях, бросают мне в лицо всяческие мерзости. Предпочитаю стать жертвой шантажа всех лондонских сутенеров, чем видеть тебя огорченным, несправедливым, Приворот в квартире любимого ненавидящим. Я должен срочно тебя увидеть. Ты божественное существо, которого я жажду, ты гений изящества и красоты. Приеду ли я в Солсбери? А почему ты не здесь, мой дорогой, мой чудесный мальчик? Боюсь, что скоро буду вынужден уехать; ни денег, ни кредита, и свинцовая тяжесть на сердце".