Приворот любимого белая магия

Чарли Чаплин в "Великом диктаторе" изобразил Гитлера истеричным и неуверенным в себе маленьким человеком (в буквальном и переносном смысле), страдающем манией величия и неумеренным Приворот любимого белая магия нарциссизмом и лишенным каких бы то ни было мужских достоинств. Увидев красивую женщину, он набрасывается на нее, изображая животную похоть и рыча, но тут же оставляет потрясенную таким напором жертву, отвлеченный важными диктаторскими делами.

Конечно, в этом "возвращении к корням" много, на мой взгляд, и наивного, наивного поколенчески, "общетрендово", много от романтизма нашего времени, ибо самого по себе Васильева, добившегося успеха Приворот любимого белая магия на Западе и у нас, наивным никак уж не назовешь. А с другой стороны, откуда мы знаем, что чувствует и как привязан к корням человек, соседом которого был младший сын Пушкина? (Соседом деда, естественно).

После чего он ушел тощий, длинный, при этом он размахивал руками и вертел головой по сторонам.

Смотрю на кудри светлые, крутыеКак будто изгнанных из рая облаков. Тот не поймет живой души России, Кто не читал есенинских стихов.

Среди полуночных Приворот любимого белая магия пировПропали солнечные годы. Настали годы непогодыВ осколках ёлочных шаров. И в гардеробе номеровУже почти что не осталось; Взялась откуда-то усталость, И тонус жизни нездоров; Уж иней брызжет на висок, Уж время гоголевской скуки. А я тяну, тяну кусокВ не мне протянутые руки.

Неделю назад Ярослав Могутин специально приехал из США, где Приворот любимого белая магия работает над своими фотопроектами,  чтобы в рамках 1 Международной биеннале современного искусства в Москве показать серию работ под общим названием "Белый негр"… "Он" говорил, что такого у него не бывало ни с кем, да, наверно, и не будет. Это и понятно, если учесть, что, как я уже сказал, ему было совершенно невдомек, как можно трахать мужика. Линь не в счет. Да я в этом образе на мужика и похож-то не был! Даже надевал шелковый халат и парик с высокой прической гейши. "Он" прямо зверел от этого, набрасывался, как сумасшедший, и рвал мое бедное тело в клочья. А я покорно терпел.