Приворот на счастливую жизнь

Девочка, убедительно попросил тот. Сделай одолжение, поживи еще. Даю Приворот на счастливую жизнь тебе две секунды, чтоб добежать до Садового кольца.

Эдмунд Уайт родился в Цинциннати. Когда ему было семь лет, родители Уайта развелись, он переехал с матерью и сестрой в Чикаго.

Скорее всего прошло уже около месяца. Видно это по явственной осени за окном, и по каким-то переменам, произошедшим в кабинете Игоря Ренатовича. Весь кабинет словно бы наклонился влево и посеребрел. Однако наклонился не так, чтобы возникло чувство неустойчивости или близкого конца. Напротив, таким образом наклоняют кадр скверные кинорежиссеры, стремясь подчеркнуть возросшую скорость разворачивающихся событий.

С Приворот на счастливую жизнь первых дней своего существования этот человек, Энтони Бернс, лишился чувства собственной значимости и возможности раскрыть себя как личность по воле судьбы он то и дело оказывался в ситуации, когда не принадлежал самому себе, а являлся лишь частицей чего-то более крупного. В семье, где он рос, Приворот на счастливую жизнь до него было пятнадцать детей, и ему внимания почти не уделяли. Учился он в самом крупном классе в истории школы. На работу поступил в самую крупную оптовую компанию в городе. Работа поглощала и его самого, и его время, но чувства удовлетворения он не получал. Гораздо уютнее, чем где-либо еще, ему было в кино. Он всегда покупал билет в последний ряд там темнота окутывала и согревала его, и он чувствовал себя кусочком мяса в чьем-то большом горячем рту. Кино действовало на него успокаивающе и даже клонило в сон. С кино не могла сравниться даже собака Нэнни, которая действовала умиротворяюще, облизывая его всего, когда он возвращался домой, кино было лучше. Во время сеанса рот сам собой раскрывался, а накопившаяся слюна вытекала из него; горести и заботы минувшего дня улетучивались, наступало приятное расслабление. За развитием событий в фильме Приворот на счастливую жизнь он не следил, а просто смотрел на актеров. И не важно, что они говорили или делали. Он выделял тех, от кого исходило тепло, словно они сидели рядом с ним в этом темном кинозале. Он любил их всех, кроме актеров с пронзительными голосами.