Не получается снять приворот

Трагическая гибель Пазолини повергла всю Не получается снять приворот культурную Европу в оцепенение. В Советском Союзе, где фильмы Пазолини "давали", как колбасу в Елисеевском, с "черного входа" на закрытах просмотрах в Доме кино, смерть католического коммуниста и, как теперь, говорят "открытого гея" осталась незамеченной. Так, что-то невнятное буркнул в паре абзацев журнал "Искусство кино". И все. Итальянская же левая пресса злорадствовала (у нас хотя бы мертвых умеют любить или забывать, что одинаково омерзительно). Но были и другие Не получается снять приворот публикации с глубоким сердечным пониманием масштаба утраты. Геннадий Шмаков читал мне и с листа переводил их, как и стихи Пазолини, написанные на родном фриульском диалекте корневом языке его родной Болоньи.

Тогда я перевернул его на живот и при помощи машинки для издания татуировок, сделанной мной, специально для этого случая из советской электробритвы семьдесят восьмого года выпуска, трехножовки фирмы "Харьков", сделал Не получается снять приворот надпись на его теле.

Лия Киргетова готовит к изданию коллективный поэтический сборник *А недавно, совсем недавно, недели две назад, пустая квартира случилась вдруг у меня. И вот он пришел, бобсик пришел, пришел. И не просто как обычно там, то да се; после видачок; разбежались.

Я стискиваю его шею крепко и долго. Так долго, пока он не затихает.

Куда уж теперь деться Элину Николаевичу от случившегося? Пожалуй, он уверовал в одно: счастье миг ужаса и стыда за это незаслуженное избранничество. Покуда жив человек, он палач и жертва. Он ищет выход. Ему всюду плохо, пока он знает, что жизнь коротка и многого не успеть. Ему хочется невозможного, он нена-сытен. Но ему достаточно крупицы, чтоб утолить голод столетий. Его плоть взыскует своё божество. И безбо-жие плоти грех ещё более худший, чем срам. Сколько можно обманываться чужой благоглупостью, возведён-ной в невечный Не получается снять приворот постулат?! Элин Николаевич знал и то, куда он непременно сходит в ближайшее время. Он схо-дит на могилу матери и сообщит ей о перемене участи (наконец-то он стал мужчиной, Не получается снять приворот пусть даже так. А как бы он ещё хотел?) И он непременно зайдёт в храмик, в любой, самый обычный, зажжёт там тонкую, хрупкую све-чечку и, став куда надо, мысленно произнесёт: "Господи, прости меня." или просто: "Прости". Эта вера в про-щение сейчас нужна ему как никогда. Его взор впервые так высок, а путь устремлён. У него проросли кры-лья. Стезя его одиночества извне перейдёт внутрь. А хорошо это или плохо покажет лишь время.